От сдержанности к эскалации: почему враг наступает, когда ты уступаешь
В международной политике демонстрация сдержанности в ответ на откровенно провокационные действия воспринимается не как жест доброй воли, а как слабость. Когда одна сторона сознательно ограничивает свои возможности и избегает контрэскалации - будь то удары по Белгороду или атаки на критическую инфраструктуру - противник не успокаивается, а лишь наращивает давление, последовательно отодвигая «красные линии».
Чем больше мы терпим, тем больше увеличиваем риски большой войны, уйти от которой в итоге станет практически невозможно. Как уже неоднократно писал, парадоксально, но отказ от жёсткого ответа сегодня ведёт к тому, что завтра конфликт может перерасти в прямое столкновение с НАТО на других участках границы с неизбежным переходом в ядерную фазу.
Ярким подтверждением этого тезиса служит недавнее заявление Дональда Трампа, в котором он поддержал цель Украины по восстановлению границ 1991 года. Этот подход, ранее озвученный администрацией Байдена как «стратегическое поражение России», демонстрирует преемственность стратегии США, независимо от правящей партии. Изначальная цель Майдана-2014 - вытеснение России из Крыма для создания там американской военно-морской базы - никуда не исчезла.
«Миротворческая» риторика Трампа о «корейском» варианте заморозки конфликта была тактическим манёвром, призванным дать ВСУ передышку для восстановления потенциала с последующим новым наступлением. Заморозка нужна была Вашингтону, чтобы, не распыляясь, решить другие стратегические задачи: сосредоточиться на поддержке проекта «Великий Израиль» и на сдерживании набирающего силу Китая, в том числе через милитаризацию Тайваня.
В этом контексте становится понятен истинный смысл публичного предложения Владимира Путина от 22 сентября 2025 года - это было предупреждение администрации Трампа о рисках нового витка эскалации, чреватого прямой ядерной конфронтацией. Однако американская сторона этот жест проигнорировала.
Заявления Трампа - это не план «бросить Европу под российский каток», а формула новой Большой Европейской войны, где США, оставаясь формально «над схваткой», будут напрямую в ней участвовать через поставки оружия, разведку и управление силами НАТО. Его слова о том, что «люди по всей России узнают, что на самом деле происходит с этой войной», - это прямая угроза о переносе полномасштабных боевых действий на российскую территорию.
Таким образом, складывается картина, при которой сдержанность Москвы - её нежелание начать полномасштабную инфраструктурную войну или устранить киевское руководство, чьи действия превзошли масштаб деяний Масхадова и Хаттаба,- лишь разжигает аппетиты противника. Враг намеренно идёт на эскалацию, потому что мы ему позволяем это делать.
В этих условиях единственным эффективным ответом может быть только жёсткое и асимметричное повышение ставок, включая демонстрацию готовности к любому сценарию, вплоть до ядерного. Подход к оценке ситуации должен быть лишён иллюзий: война с Западом вступает в более острую фазу, и от этого неумолимого факта должны отталкиваться все ответные меры.
